Лечебное голодание по Суворину

.................................................................

Лечебное голодание по Суворину

Мои первые опыты голодания в России
Процессом лечебного голодания, как он идет, и что он дает, я заинтересовался еще в России. В 1912 году, когда я писал свою книгу «Новый человек», в которой говорил о новых способностях и силах, возможных для человека, и о способах их развития в себе, - я прочитал в книге проф. Л. Мечникова, что при добровольном голодании голод чувствуется только первые 20 часов.

Я усомнился, и чтобы проверить, сам проголодал один день. К удивлению моему слова Мечникова подтвердились. Я продолжил тогда голодание до 10 дней и выдержал его очень легко, хотя стояли сильные холода — был конец декабря - и я не оставлял своих обычных занятий и дел, делая по Петербургу пешком в шубе и тяжелых зимних калошах по 12—15 км. ежедневно.

Так как я был вполне здоровым человеком, то мне не на чем было и увидеть целебное действие голодания, однако, я все же невольно заметил, что после него мой почерк из нервного, изломанного, порывистого, сделался ровным и спокойным, — рука моя шла так же твердо и строки вытягивались так же прямо, как и в молодые годы.

Лечение голоданием в Америке
Я стал собирать литературу о голодании и убедился, что в Америке оно применяется давно, и там не один только др. Таннер голодал 40 дней, - как в Европе думают многие, и врачи даже — а очень и очень многие, и некоторые, лечась, доводили пост до 50 и даже 60 дней. Вот, например, случай, происшедший весь на глазах д-ра Дьюи:

60-летний крепкий мужчина предпринял голодание вследствие страдания гортани и бронхов. Недели проходили, а аппетит не восстанавливался; даже казалось, что в органах пищеварения развилась какая то болезнь.

Др. Дьюи уже сам начал опасаться за дурной исход опыта. По прошествии 50 дней началась тошнота и рвота. Знакомые больного согласным хором стали упрекать д-ра Дьюи в «легкомыслии» и к больному был приглашен другой врач «знаменитость».

Прописанные им пища и лекарства, однако, извергались с рвотой, и каждый новый прием пищи вызывал сильные боли. Поэтому голодание было оставлено своему собственному течению.

В день последней рвоты явился нормальный позыв на еду и это было 60-м днем голодания. Полное выздоровление и чисто юношеское самочувствие явилось результатом лечения!.. Во все время его пациент сохранял ясное сознание и, будучи убежден в пользе и безопасности голодания, упорно противостоял натиску и советам своих окружающих.

Др. Дьюи считал, что голодать надо до очищения языка от желто-бурого налета и появления аппетита.

Я это изменил в своей методе. Указывая способ добиться в любую минуту голодания возможности есть, если это действительно нужно по серьезным причинам, и требую только одного — пусть аппетит будет очень слаб, или даже вовсе отсутствует, но непременно надо, чтобы слюна к началу еды стала жидкой и сладкой из густой и горькой, какой она обыкновенно бывает при голодании.

Эта горькая слюна является острой отравой для желудка, когда в него попадает. Обо всем этом я подробно говорю во второй моей книге о голодании «Практика голодания».

Мой первый последователь
В своих публичных лекциях на темы «Нового человека», я стал касаться темы "лечебного голодания" и вот, через год, в Москве меня как-то вызывают к телефону и женский голос сообщает мне, что под влиянием моих лекций начал в Москве голодать инженер Милишников, - он теперь уже на 32-м дне голодания, хотел закончить его из-за служебной командировки, полученной им, выпил сок одного апельсина, но его вырвало. Через 8 ч. он выпил опять сок 1 апельсина, его опять вырвали и он спрашивает меня, что делать?

Я отвечал, что о лечебном голодании мы знаем еще очень мало и, в этом положении, упорствовать на нем не должно и, если происходит что-нибудь непонятное, лучше все-таки прекратить его. Голос поблагодарил и — замолчал.

Через неделю меня по телефону же просят приехать к инженеру Милишникову, который как оказалось, в конце концов, решил идти по течению новых событий, продолжал голодание до полных 40 дней и теперь не знает, как перейти на питание.

Я нашел гладовника исхудалым, с лихорадочно блестевшими глазами, но очень спокойным — все это - лихорадка в глазах и спокойствие в теле и духе - обычные черты для тех, кто успешно и без осложнений проводит голодание полного срока.

Конечно, г. Милишников голодал без всяких клизм, лишь несколько раз очистив кишечник слабительным. Всего он потерял за 40 дней — 44 ф. т. е. 18,8 кило веса. В последние 10 дней голодания он возымел мысль собрать в одну банку слюну и прочие выделения через рот и нос за это время. Он показал мне эту банку.

Если бы вы видели эту грязь и гной и представили себе, что все это было в человеке распространено в его крови и в частицах тела и отравляло собою и его кровь и его жизнь — вы на месте же поняли бы, что без очищения от всего этого и ему подобного человек просто не может быть здоровым и должен чувствовать слабость и одряхление по всему телу, т. е. то общее и глубокое недомогание, полное уныния и безнадежности, которое так слабо и неправильно у нас называется «неврастенией».

Доктор дал г. Милишникову такую схему для перехода на питание: первый день - 1—2 стакана молока, на 2-й к этому прибавить 1/2 тарелки манной каши, на третий еще 1/2 тарелки каши, и идти так далее не «перегружая желудка».

Я на это отвечал г. Милишникову:

— Если вы поступите так, то к 40 дням полного голодания вы прибавите несколько недель недоедания. Тут легко все кончится злокачественным изнурением и цингой, в чем голодание будет вовсе не причем. Я вам советую, напротив есть точно по аппетиту, но каждый раз не помногу, отлично жевать и, конечно, ни коим образом не расстраивать за это время желудка. Это уж ваша забота — переставать есть, как только желудок вам шепнет: «Довольно». Г. Милишников решил последовать моему совету.

Всякой работы мне мало!
Через 10 дней я председательствовал на собрании учредителей одной общественной библиотеки. Во время прений вошел новый член и занял место прямо передо мною.

Он сделал несколько заявлений во время прений, всегда разумных и практичных. Я смотрю на него и не могу признать — кто это, а сознаю, что я его знаю. Наконец я перегнулся через стол и спрашиваю его:

— Простите, я знаю, что я вас знаю, но — скажите мне вашу фамилию — Милишников.

Узнать его за десять дней стало совершенно невозможно: свежий, упитанный, с тем тонким загаром (откуда-то явился) который бывает у людей после 1 Ѕ — 2 месяцев пребывания в санатории, где лечат едой и прогулками...

— Я чувствую себя превосходно. Всякой работы мне мало. Прежней неврастении ни следа. Но ел он за это время колоссально.

На другой день после разговора со мной он, оказалось, утром выпил стакан горячего молока с хлебом, через час стакан кофе со сливками и двумя кусками «докторского хлеба», намазанным на палец свежей икрой. Еще через час — тарелку манной каши.

Затем пошел прогуляться в Петровский Парк, по дороге купил 1 ф. фиников и съел их. Во время прогулки купил еще 1 орехов и съел, отлично жуя. Вернувшись домой, съел тарелку рисовой каши. И так до вечера каждый час что-нибудь ел. Конечно, этого нельзя рекомендовать всякому, но желудок его вынес все. Победителя не судят.

Случай г. Милишникова живым фактом показал мне первое, что во время голодания в человеке в самом деле действует какая то большая сила по своему плану, с которой нельзя бороться — Милишников не боролся, уступил ей и — выиграл! А второе — еще и еще раз, что медицина полна трусливых заблуждений и не понимает человеческого организма!

Затем до приезда моего в Сербию я времени от времени голодал по 1—3—5 дней никогда не больше.

добавить/смотреть
комментарии